Актёр и режиссёр Борис Львович собрал богатейшую коллекцию баек из жизни актёров театра и кино, писателей, музыкантов и прочих творческих людей и опубликовал их в книге «Актёрская курилка».
***
В Малом театре служил когда-то актер Михаил Францевич Ленин, помимо всего прочего знаменитый тем, что году в восемнадцатом дал в газету объявление: «Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой псевдоним!». Рассказывают, что однажды прибежали посыльные в кабинет к Станиславскому и закричали: «Константин Сергеевич, несчастье: Ленин умер!» «А-ах, Михаил Францевич!» — вскинул руки Станиславский. «Нет — Владимир Ильич!» «Тьфу-тьфу-тьфу, — застучал по дереву Станиславский, — тьфу-тьфу-тьфу!..»
Михаил Францевич Ленин
***
Уже на исходе лет своих, рассказывают, старейшая актриса Малого театра Евдокия Турчанинова как-то звонит Александре Яблочкиной: «Шурочка, я тут мемуары затеяла писать! Так не припомнишь ли: я с Сумбатовым-Южиным жила?»
Александра Яблочкина и Евдокия Турчанинова, 1947 г.
***
Знаменитый конферансье Михаил Наумович Гаркави был необыкновенно толст. Он прожил на свете почти семьдесят лет, жена его была на двадцать лет моложе. Рассказывают, как-то на концерте она забежала к нему в гримуборную и радостно сообщила: «Мишенька, сейчас я была в гостях, сказали, что мне больше тридцати пяти ни за что не дашь!». Гаркави тут же ответил: «А пока тебя тут не было, зашел ко мне какой-то мужик и спрашивает: «Мальчик, взрослые есть кто?».
Михаил Гаркави
***
Некий новый русский пригласил Зиновия Гердта осмотреть свою новую квартиру. Водил по бесчисленным комнатам, объяснял: «Здесь это, здесь то... один туалет, другой туалет, одна ванная, другая ванная... спальни, кабинеты, комнаты для приемов...» В конце экскурсии, естественно, вопросил: «Ну, как вам, Зиновий Ефимыч?» Вежливый Гердт сказал, что все очень мило, но, на его взгляд, где-то здесь еще должен быть пункт обмена валюты.
***
Актер Геннадий Портер когда-то много лет назад поступал в школу-студию МХАТ, выдержал огромнейший конкурс и был принят. Курс набирал известнейший мхатовский актер Павел Массальский. (Даже далекие от театра люди помнят его в роли плохого американца в кинофильме «Цирк».) И вот где-то на третий день обучения Массальский, сжав руки и возвысив голос, провозгласил: «Друзья мои, сегодня к нам на курс придет сам Михаил Николаевич Кедров. Он обратится к вам, наследникам мхатовских традиций, с приветственным словом. Слушайте, друзья мои, во все уши и глядите во все глаза: с вами будет говорить ученик и друг великого Немировича-Данченко!» «Мы сидим просто мертвые от страха, — рассказывал мне Портер, — шутка ли: сам Кедров! Что же он скажет нам о театре, какое „петушиное слово“?! Вот он вошел, сел напротив курса. Смотрит на нас, голова трясется. Мы замерли, ждем. Он долго так сидел, глядя на нас, тряся головой. Потом, едва повернув голову к Массальскому, гнусавым своим голосом сказал: „Курс большой, будем отчислять!“ Встал и удалился».
Павел Массальский
***
Старейший московский актер Мозалевский, в силу своей ужасной шепелявости весь театральный век простоявший в массовке без единого слова, тем не менее под конец жизни превратился в памятник самому себе: шутка ли — столько лет безупречной службы! В день празднования 50-летия МХАТ на сцену вышли только два артиста, участвовавшие в самом первом спектакле «Царь Федор Иванович»: премьерша Книппер-Чехова и вечный массовщик Мозалевский! В те времена вышла мемуарная книга генерала Игнатьева «50 лет в строю». Мхатовские шутники говорили, что Мозалевский тоже пишет книгу, которая будет называться «50 лет СТОЮ»... Ну, книгу — не книгу, а кое-что стал «позволять себе»...
Однажды Немирович-Данченко, имевший пунктиком непременное и доскональное знание каждым актером биографии своего персонажа, накинулся на него, переминавшегося с ноги на ногу в толпе гостей в доме Фамусова: «Почему вы пустой, Мозалевский? Почему не чувствую биографии? Кто ваши родители, где вы родились, с чем пришли сюда?..» «Ах, Владимир Ивановищь! — ответил шепелявый корифей. — Не дурите мне голову, скажите луще, где я штою!» Это была такая неслыханная дерзость, что оторопевший Немирович отстал немедленно...
***
Старейшая актриса Малого театра Елена Николаевна Гоголева была очень щепетильна в вопросах театральной этики. В частности, страстно боролась даже с малейшим запахом алкоголя в стенах театра. Но однажды она была в гостях в подшефной воинской части, и там ее уговорили выпить рюмку коньяку. Гоголева очень переживала. Придя тем же вечером на спектакль, она встретила Никиту Подгорного. «Никита Владимирович, — сказала она ему, — простите, Бога ради! Нам с вами сейчас играть, а я выпила рюмку коньяку!» Подгорный, в котором к этому времени «стояло» этого напитка раз в двадцать больше, тут же возмутился громогласно: «Ну, как же вы так, Елена Николаевна! То-то я смотрю: от кого коньячищем пахнет на весь театр?!»
Никита Подгорный
***
Михаил Новохижин рассказывал, что часто записывался с Раневской на радио. Репетировали у Раневской дома — с чаем, пирогами и тараканами. Да-да, тараканами, у Раневской их было множество, она их не убивала, наоборот: прикармливала и называла «мои прусачки». Ползали везде, совершенно не стесняясь... Новохижин терпел, терпел, но когда один самый нахальный таракашка пополз прямо в тарелку с пирогом, он его ладошкой припечатал к столу. Фаина Георгиевна встала над столом в полный рост и пророкотала: «Михал Михалыч, я боюсь, что на этом кончится наша дружба!»
Михаил Новохижин
***
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички, знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки, ноги и лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей: «Что это вы, Верочка, здесь все голые, а вы вон как...» «Ах, дорогая, — вздыхает Марецкая, — я загораю для моих зрителей! Они любят меня; я выйду на сцену — тысяча людей ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног... А кто увидит мое загорелое тело, — кроме мужа, человек пять-шесть? Стоит ли стараться?»
Вера Марецкая
***
Замечательный артист театра Сатиры Михаил Державин некоторое время был зятем Буденного. Вот как-то он везет своего легендарного тестя на дачу и по дороге развлекает его анекдотами про Василия Иваныча Чапаева. Буденный слушал внимательно и серьезно, закручивая ус на палец, потом досадливо крякнул: «Э-эх, говорил я ему, дураку: учись!!»
***
Актерские дети, как и цирковые, есть особая часть детского населения. Болтаясь с рождения в театре, они насквозь пропитываются запахом кулис. Сын моих знакомых актеров пошел в первый класс. Первого сентября прозвенели звонки, дети разошлись по классам, только этот сидит в коридоре со своим портфельчиком. «Почему ты не идешь в класс, — спрашивает его завуч, — ты что, не слышал, что был второй звонок?» «Слышал, — сурово ответил ей театральный ребенок, — ну и что? Вот дадут третий, — тогда и пойду!»
***
Режиссеры Алов и Наумов снимали фильм, в котором была занята большая группа цыган. Один из постановщиков все время обращался к ним (видимо, ему казалось, так будет вежливее): «Товарищи цыгане, войдите в кадр!.. Товарищи цыгане, выйдите из кадра!.. Товарищи цыгане, все налево!.. Товарищи цыгане, все направо!..» В конце концов один из цыган спросил его: «Товарищ еврей, а перерыв на обед когда?»
Из книги Бориса Львовича «Актёрская курилка»
Источник - Избранное